НОВОСТИ

Несмотря на огромное расстояние, которое разделяет наши страны, в Венесуэле живeт немало русских людей. Волею судьбы и истории десятки лет назад они оказались на далeком континенте, но сохранили свои веру, язык и традиции.

На узких улочках в фешенебельных районах Каракаса есть дома с русскими именами. В них живут люди, большинство из которых никогда и не были в России. Но, даже прожив в Венесуэле больше полувека, они считают себя только русскими.

Каждый раз, выходя с мужем к калитке встречать гостей, Екатерина Иосифовна Волкова с грустью оглядывается на табличку. Сима сокращенно от Серафимы. Так звали ее маму. Она прожила с ними первые, самые тяжелые годы на чужбине. И была единственной в их семье, кто знал о России не понаслышке. До сих пор, когда к приходу друзей накрывается стол, здесь говорят: борщ по рецепту Симы. На стене в гостиной рядом с тропическим пейзажем акварель с березками. За окном испанская речь, но здесь говорят только по-русски.

Детям русских эмигрантов уже под 90. Все они были и остаются уважаемыми в этой стране людьми. Георгий Георгиевич несколько лет в отдаленных деревушках боролся с такими тропическими болезнями, что сам удивляется, как выжил.

В своем доме у Алексея Легкова сразу несколько рабочих кабинетов. 60 лет назад здесь, в тропиках, его венский диплом агронома оказался бесполезным. Образование инженера-строителя получил уже в Венесуэле. Теперь у него десятки патентов на изобретения и столько же реализованных уникальных проектов.

Алексей Легков: "Мы исполняли долг, платили за то, что нам дали крышу, но внутреннего удовлетворения мы не имели, мы не строили свою страну. - Вам хотелось бы что-то сделать для России? - Ну, конечно, потому что душой мы были там".

В доме Алексея Легкова, как и у его друга Волкова, ощущение путешествия во времени и пространстве. Снаружи - цветущие улицы, на которых кипит жизнь латиноамериканского мира. Внутри - тысячи книг на русском. И крошечный домашний музей, про который сам Алексей Борисович говорит, уголок моей души.

Это их кадетские погоны, пуговицы и шпоры. Все, что осталось после окончания Легковым и его друзьями кадетских корпусов в Югославии накануне Второй мировой войны. В вальсе выпускного бала они еще по-мальчишески надеялись вернуться в Россию. Но, даже когда стала ясна тщетность юношеских мечтаний, они сумели до седых волос сохранить кадетское братство, которое, по их словам, отчасти заменило им родину.

Георгий Волков: "Я знаю, что я иностранец. Никогда они меня не переменят, ни мои взгляды, ни историю. Я – русский".

На крошечном патио, на столе, распечатка из Интернета. Традиции едва ли не ежедневно обсуждать российские новости уже не один десяток лет. В беседе они всегда говорят "моя Россия" и никогда "моя Венесуэла".

Репортаж Елены Пич.